Но так если разобраться я и о Марго мало что знал. Она ворвалась в мою жизнь словно ураган. Подобно этому урагану сметала все что можно на своем пути и не давала опомниться. Любая попытка узнать о ней что то заканчивалась очередной ее взбалмошной выходкой и все внимание переключалось на решение проблем с этим связанным. Как то на очередной вопрос она лишь обмолвилась что родители уже умерли и тут же поспешила закрыть эту тему.

— Как твое полное имя Ника? — спросил ее еще в машине, а ни как планировал в магазине отвлеченную выбором одежды.

— Теплова Вероника Семеновна. — спокойно сказала она и добавила; — Но это не настоящее мое имя. Мне его дали в примерно 5 лет.

— Как это? — не понял я.

— Я не езжу впереди. Мне было 5 лет. Примерно 5 лет. Мы с отцом попали в аварию после которой я ни чего не помнила. — она отвернулась к окну и замолчала.

— А дальше? — ловил я момент откровенности.

— Дальше меня спас дальнобойщик, в честь него мне были даны фамилия и отчество, в детском доме куда меня отправили.

— И тебя что никто не искал?

— Нет. И мы можем не ехать в магазин. Если у тебя есть ключи что были в моем плаще то можно просто заехать ко мне за одеждой и документами. — она не хотела чтоб я что то ей покупал.

Ника.

Я спросила про ключи в надежде что удастся еще спасти хоть пару цветков. Шикарный Замиокулькас что я вырастила за два года из маленького листика, который утащила из детского дома, оторвав его от казенного растения словно единственного родственника. Он спокойно мог прожить больше месяца без полива, но навряд ли дождется меня оставшиеся восемь месяцев.

— Эти? — Артур достал из бардачка связку моих ключей.

— Да. Днепропетровская, дом двенадцать. — он сразу же развернул машину и мы ехали ко мне домой. Маленькая однокомнатная квартирка, в которую меня пустил пожить за коммунальную плату, мой бывший парень, уехав учиться за границу.

С выходом из детского дома мне было положено жилье но его не давали годами и передо мной очередь на жилье занимал не один десяток детдомовцев. А сама же очередь едва продвигалась на пару, тройку очередников в год. Снимать приличное жилье было непомерно дорого и я согласилась запихав свою гордость в одно место, после не очень хорошего расставания с ним.

Артур.

Теплова Вероника Семеновна. Повторил я про себя ее полное имя сворачивая в сторону ее дома. Оно было таким же теплым и уютным как и сама Ника. Которая не смотря на всю ситуацию и свое отношение ко всему происходящему, хоть и была колючей словно еж, она была теплым ежом. И я уверен если б не стечение обстоятельств Ника была бы не ежом, а уютной домашней кошкой. Ее светлые, зеленые, кошачьи глаза подошли бы к этому сравнению как нельзя к стати. А вот у Марго они были какими то другими хоть и цвет такой же или возможно так казалось от агрессивного макияжа. И имя Градова Маргарита Дмитриевна не предвещало ничего теплого. Скорее горячее, обо что обязательно обожжешься.

Мы заехали в маленький дворик. Вышли из машины и я отдал Нике ее ключи, не отступая от неё ни на шаг. Рискованно было ехать с ней сюда вдвоём, но и взять её за руку чтоб не сбежала не мог. Вина пожирала меня огромной ложкой, не переставая. Я и так стал причиной всех её неприятностей и не хотел лишний раз делать её ещё несчастнее своими прикосновениями.

Мы зашли в маленькую квартирку. В коридоре на трюмо лежал уже давно разряженный телефон, который Ника по всей видимости забыла в тот день дома.

— Ну и вонища! — Ника прошла на кухню и раскрыла настежь окно чтоб проветрить квартиру. По всему это беременность так влияла на ее восприятие запахов. Я же не ощущал ни какой вонищи. От вешалки в прихожей, от Никиных вещей веяло приятным ароматом легких, девичьих духов.

Я остался стоять в коридоре. Деваться ей всё равно было некуда. А она и не собиралась. Смирилась со своей участью и собирала вещи стаскивая их в коридор.

Первым делом она приволокла по полу горшок с огромным зелёным кустом. Затем на трюмо выросла приличная стопка книг и пока она собирала одежду, я прошелся по их корешкам. Три тома Джона Голсуорси — Сага о Форсайтах, Шекспир — Сонэты, три книги Джеимса Хэрриота что то о животных и совсем выбивающиеся из этого выбора две детские книжки Френсис Бернетт — Таинственный сад и Академия пана Кляксы — Яна Бжехвы.

Она бегала из кухни в комнату, из комнаты в ванну, пробегая мимо меня каждый раз оставляя что то в куче из вещей. Внезапно она остановилась оглядывая немаленькую гору вещей и почесав голову в раздумьях, наконец то сказала;

— Ах да! Документы! — она кинулась на кухню и стянула со старенького, маленького холодильника папку с документами.

— Всё! Я готова. — мы стояли друг на против друга и между нами высилась гора вещей в том числе и одежды и обуви на все сезоны.

— Эмм. Я не думаю что мы сможем всё это сейчас взять. — я конечно мог бы всё это перетаскать в машину но тогда Ника имела бы возможность сбежать.

— Ну хорошо. Тогда возьми цветок, а я возьму книги. — она вцепилась в стопку книг, водрузив сверху на неё папку с документами.

— За вещами Слава заедет и привезет. — я поднял тяжеленный горшок, отметив про себя что она его не поднимала, а все таки волокла по полу. Мы пошли к машине.

Когда я открыл багажник Ника так распереживалася за цветок, что он при движении упадёт и повредится, что затребовала установить его вперед на пассажирское и пристегнуть ремнем. Когда мы уже ехали за город я заметил как она плачет. Сначала по щекам просто текли слезы которые она моментально стирала рукавом платья, зажатым в ладонь. Потом начала уже всхлипывать и к моменту когда я съехал на обочину, ревела уже в голос.

— Что случилось!? — на мой вопрос лишь разревелась ещё сильнеё, становясь при этом ещё милее.

— Цветы завяли. Жалко! — сквозь рыдания заявила она.

Я вышел из машины и сел на заднее. Не знал что сказать. Просто притянул её к себе и обнял. В душе моей творилось что то немыслимое. Как она может жалеть о каких то цветах и при этом так ненавидеть собственного ребёнка, который ни в чём не виноват.

— Отпусти меня! — она резко успокоилась после десяти минут в моих объятиях и пришла в своё обычное состояние ненависти. — Это всё дебильные гормоны. — оправдалась она утираясь рукавом платья и шмыгая опухшим носом.

— Я понял. — сел за руль и до дома мы доехали уже без слёз. Она на всю дорогу уставилась в окно, с явно тяжёлыми мыслями.

Я сдал Нику на попечение Димы, а сам отправился в свой кабинет изучить её документы и возможно мне удастся что то выяснить.

Ника.

— Дима цветок нужно поставить в библиотеке. — заявила я когда мы вернулись в дом к Артуру. Он с легкостью подхватил тяжёлый горшок и отправился в кабинет, я уже шла за ним, прижимая к сердцу дорогие книги.

Пока мы искали в большом библиотечном помещении место для моего цветка из моей головы не выходил вопрос. Как я могла позволить обнять себя этому Артуру и рыдать у него на плече!? Единственным адекватным объяснением были гормоны и этот идиотский ребенок что так на меня влияли. Как только я подумала о нём к горлу опять подкатила тошнота. Я понеслась в уборную. Стояла над раковиной и не представляя как буду носить под сердцем ещё 8 месяцев это ненавистное существо, опять разревелась.

В дверях появился Дима.

— Ну тише! Тише! — он прижал меня к себе и я завыла ещё пуще.

И от того что все, включая даже Артура понимали меня и моё отношение и то как мне тяжело, было ещё печальнее.

— В кармане..- шепнул Дима мне на ухо.

Я рассмеялась сквозь слезы, про себя я ему уже давно дала прозвище “Карман”.Он постоянно таскал в нем сладости для меня. Всхлипывая затолкала руку в карман и наткнулась на что то мелкое и шуршащее в большом количестве. На этот раз это были маленькие конфетки, фундук в шоколаде.

— Спасибо! — я утерла слёзы.

— Может чаю попьём? — пробасил он.

— Давай! — продолжая шмыгать носом я поплелась за Димой прижимая к груди горсточку конфет.